Автор текста Никита Богров
Корректура и правки Алексей Безучастных
Три дня бригадира
Первый день
Первое весеннее утро марта 2056 года. Бригадир слесарей 25 участка усиленного пуска Говняныч шёл на работу, похрустывая хухриками. Работа у него находилось недалеко от дома. Он и выбирал место для жизни, чтобы было всё недалеко от него. Для чего? А чтобы в нужный момент пойти домой поесть и поспать. Любил он это дело, а ещё любил свою работу, исключая всякое мозгоёбство. А что? Иди крути гайки, спросу с тебя — нуль!
Работа находилась около Старого рынка в двухэтажном бараке. Старый рынок —место не столько старое, сколько собравшее много вещей с того старого мира, который после Великого потопа томился под водой 30 лет. Барак, в котором располагалась Служба Усиленного Пуска, внутри представлял собой следующее: на втором этаже располагалась администрация, начальники, мастера, а на первом находились бытовки для рабочих. Приходя на работу, бригадир здоровался со всеми, а если не здоровался, то кивая отпускал мини-поклон. Заходил первым делом в курилку, громко всех приветствовал, закуривал крутку и начинал разговор. Ремонт, рыбалка, хоккей, дешёвые продукты, самогон, махра — в этих областях он обладал энциклопедическими познаниями, пусть они и не были столь важны остальным, —многие, иными словами, считали Говняныча горлопаном.
Придя на работу, Говняныч шёл на планёрку на второй этаж. В большой комнате находился большой стол, а по углам стояли столы мастеров. Бригадиры садились за большой стол и ждали начальника и мастеров, которые прибудут с БОЛЬШОЙ планёрки на малую. За пять минут до начала малой планёрки в зал залетела основная часть слесарей с первого этажа и залила пространство смехом, шутками и разговорами.
Малая планёрка — место раздачи заданий на день, именно за эти пятнадцать минут бригадир поймёт, какая работа бригаду сегодня ждёт. А пока ждут окончания БОЛЬШОЙ планерки, бригадиры и слесаря разговаривают о тех же вещах, что и этажом ниже, только не так громко.
Заканчивается БОЛЬШАЯ планерка, заходят в зал мастера, но они не идут к большому столу, чтобы распределить работу, а наоборот, идут к своим рабочим местам по углам.
– Денег нет. За бесплатно будем дежурить, хуя! — говорит мастер и плюхается в своё кресло.
– Хуя! А как мы будем это делать, если мы не хотим? Я отказываюсь! — вопрошает Говняныч, поднимая ворчание.
– А вот так и будем работать, Саня! — разводит руками мастер.
– Хуя! Пусть они сами и выходят тогда! — подхватывает второй бригадир Лизунов. Поднимается слесарский гул.
– Давайте писать коллективное заявление ото всех бригад! Нас заметит БОЛЬШОЙ! — говорит мастер. Предложение встретили положительным гулом, быстро был составлен текст на имя БОЛЬШОГО ДИРЕКТОРА и бумага пошла по рукам, принимая подписи.
Когда бумага была составлена, а подписи собраны, её понесли начальнику. Начальник был рад, так как у него был аргумент оставить сверхурочные перед БОЛЬШИМ. Начальник Шамиль Шамильевич был интересным персонажем (кадром). В своём офисе он сидел на двух стульях: первый стул — от начальства, второй — это стул, сделанный работниками на его юбилей. Не то чтобы он был толстым, скорее, он был даже худоват для своих лет, но ему было так удобнее. Сиденье на двух стульях стало причиной его двоемыслия. Вот и сейчас подписи ему были очень кстати, так как сам ничего БОЛЬШОМУ сказать не может, а вот от лица работников — пожалуйста, аргумент. Начальник забрал подписи и сказал, что отнесет БОЛЬШОМУ.
День этот пролетел для бригады быстро и воодушевлённо, так как чувство солидарности всех сплотило против ненавистного БОЛЬШОГО. Бригадир же весь день давал положительные прогнозы о решении вопроса об оплате, ведь, как он слышал, другие службы тоже собирали подписи. Закончив работу и запрыгнув с мужиками в телегу, Говняныч доехал до дома, а по пути зашел на рынок: за хухриками и посмотреть на новые стулья из старого времени.
Второй день
Говняныч торопился на работу, даже пришёл на десять минут раньше обычного. Бригадира подогревал интерес: примет ли БОЛЬШОЙ заявление и вернёт ли двойную оплату за сверхурочные. Придя в курилку, бригадир обнаружил, что все настолько воодушевлены и веселы, что ходят и шутят как обалделые. Пришли вести и слухи с других служб усиленного пуска — все за двойную оплату выходных и подписали бумагу БОЛЬШОМУ. Перед началом планёрки слесарский гул постепенно затухал — все ждали ответа от БОЛЬШОГО.
Началась малая планёрка. Зашёл начальник, немного прошёл вперёд и, пока шёл, неторопливо говорил:
– Я показал бумагу БОЛЬШОМУ. Я его уговаривал, так как и я в этом тоже заинтересован лично. Но, увы... — начальник развёл руками и сделал кислую гримасу. – Сколько я ни ругался, сколько я ни аргументировал — всё одно. Бумагу не одобрили.
– Ну и что! Мы не выйдем! — сказал один из слесарей и поднял гул.
– Мы не выйдем, так нас потом проверками БОЛЬШОЙ замучает! Без хухриков будем сидеть! —начальник руками попытался утихомирить людей, но слесарский гул только нарастал.
– А зачем нам забесплатно выходить? Ему надо — пусть он и идёт! — сказал кто-то из толпы.
– Я вас понял! — сказал начальник и ушёл в свой кабинет.
Слесаря ещё погудели и разъехались бригадами по участкам. В бригаде Говняныча все уже поняли, что обратного пути нет. Раз кинули залупу, так надо держать удар. И вот он, первый удар, — проверяющий от БОЛЬШОГО с начальником приехал на пуск восстановленного газопровода.
– Как вы тут работаете? Без формы, без нормального инструмента. Я просто к вам приехал посмотреть, что тут и как. И что я вижу? Полный пзц...
– Так что дали — тем и работаем, — разводит руками молодой слесарь Дыркин.
– Это кто тут такой умный? Я тебе не про инструмент говорю, а про ваше нарушение БОЛЬШОГО ТБ. Всё, все завтра будут лишены премии за нарушения, вся бригада. Так, завтра приду я или другой проверяющий, каждый день будем внепланово приезжать и проверять вас.
– Так мы... когда без этих работали... — начал было возмущаться старый слесарь Федул, но начальник его обрубил.
Проверяющие уехали, вся бригада собралась и начала держать совет. Помимо бригадира, на совете был старый слесарь Федул, молодой Дыркин и казах Джаба.
– Ну что, что будем решать? — начал бригадир.
– Ну мы же начали брыкаться, зачем заднюю давать? — начал Джаба и поднял руку вверх.
– А ты готов месяцами без премии посидеть? Зачем мне эти лишние нервы? — обрубил его Федул.
– Джаба прав. Надо стоять на своём, я за продолжение, – сказал Дыркин и поднял руку.
– Хорошо. Сейчас я позвоню в другие службы, – бригадир начал по мобило набирать номера знакомых слесарей и звонить.
Результат диалогов бригадира по мобило были уже известны членам бригады, так как его диалог был схож с его шагами; если по мере разговора бригадир отдалялся – это значило, что диалог успешный, более личный, а если приближался к бригаде, то уже ясно, что нечего там ловить.
– Первая согласилась. Третья, вторая и наша службы стоят на своём, – закончил бригадир обзвон.
– А мы поняли, – с грустной ухмылкой сказал Джаба.
– Ладно, по домам, завтра решим.
Третий день.
Спал Говняныч плохо, полночи продумывал варианты. Проснувшись, он без особого энтузиазма отправился на работу. Придя в курилку, бригадир узнал, что одна бригада из трёх на его службе согласились.
– Что будем делать, Сань? Одна бригада согласилась, а наши две? – спрашивал его бригадир второй бригады.
– Не знаю, давай я ещё позвоню своим знакомым из других служб, – бригадир пытался дозвониться хотя бы до одного, но никто не брал мобило.
– На малой планерке решим, – отрубил бригадир.
Поднимаясь на второй этаж, бригадир уже слышал жаркие споры. Зайдя в зал, он увидел, что основные диалоги шли между мастерами и слесарями.
– Мы подпишем, так как надо как-то выкручиваться, искать выход, – говорил мастер.
– Да ты сам змея, что крутишься! – отвечал кто-то из слесарей.
– Что за шум? – спросил Говняныч Дыркина.
– Мастера согласились, половина второй бригады тоже согласилась.
– Дела… – смочил губы бригадир и почесал щёку.
– Сань, ну что мы-то решим? – дергает за плечо Джаба.
– Погоди, сейчас, – бригадир тяжело выдохнул.
– Вот именно сейчас нужно решить, пока у нас есть общее мнение!
И вот тут бригадиру стало не по себе. Именно сейчас он мучился муками выбора. Согласиться – тогда зачем было кидать залупу? Но он не хотел брать весь груз выбора на себя, ведь понимал, что если он начнёт конфликтовать, то станет лидером, а это было слишком ново для него, слишком резко выводило его из его спокойного мира. Он привык быть компромиссной и удобной для всех фигурой, но устраивало ли его это место?
Все затихли. В большой кабинет входит начальник и проверяющий. Согласившаяся бригада смотрит по сторонам, а две другие поглядывают на своих бригадиров.
– Здравствуйте. Вот к нам Евгений Евгеньевич приехал. Ну что, будем ещё думать? Бригада Лизунова и бригада Говняныча, вы как?
– Думаем, – сказал бригадир Лизунов.
– Да, да, да. Сейчас, Шамиль Шамильевич. Мы уже начали обдумывать решение, – заверил мастер начальника.
– А вторая бригада? – с ухмылкой спросил начальник, но мастер бригады Говняныча развёл руками и посмотрел на бригадира.
– А мы... мы, эм, мы... – бригадир начал мямлить, но потом вдруг начал равномерно стучать ладошкой по столу.
– Мы, мы... мы! – к ритму бригадира присоединились Джаба, Дыркин и Федул.
– Мы! Мы! Мы! – бригадир уже отчётливо произносил слова, а к стуку присоединилась бригада Лизунова.
– МЫ! МЫ! МЫ! – уже весь зал начал стучать по столам ладошками и скандировать.