К. Чалый
Иллюстрации: Д. Парфенов
Три роли Тимати Рота
Предметом данной статьи стало творческое мастерство киноактёра Тима Рота и актуальные этические вопросы, затронутые избранными его ролями. Автор и редакция предупреждают, что в материале раскрываются сюжетные повороты фильмов «Сделано в Британии», «Бешеные псы» и «Хроник», включая те, что по замыслу создателей должны оставаться загадкой на протяжении большей части метража.
Тиму Роту только исполнилось 20, когда он получил роль 16-летнего наци-скинхеда Тревора в телепостановке из цикла «Внеклассные истории». Фильм «Сделано в Британии» (Made in Britain, 1982, Алан Кларк), проследивший всего пару дней из жизни уличного бунтаря, моментально стал событием, существенно превзошедшим масштабы одного телевечера. Осмысление современного явления, воплощённого в этом персонаже, затронуло все слои английского общества, вплоть до Парламента, а молодой актёр стал локальным символом правого движения, при том, что в возрасте своего героя принадлежал к противоположной субкультуре.
Ранее не работавший перед камерой, Рот был утверждён после трёх прослушиваний, последнее из которых, как он сам рассказывал, было успешно пройдено благодаря сымитированному деструктивному поведению в ожидании формального начала прослушивания. Его внутренняя невозмутимость (звучит действительно очень по-британски) при совершении возмутительных хулиганских поступков станет главной краской воплощённого образа.
Мы встречаемся с Тревором в зале суда, где за разбитую витрину принадлежащего пакистанцу магазина его отправляют в наблюдательный центр для трудных подростков. Вопреки официальности и серьёзности происходящего молодой человек ведёт себя расслабленно. С первых кадров виден рисунок роли: взгляд исподлобья, издевательская ухмылка, ощущение готовой разжаться пружины.
Мы не узнаем ничего ни о семье, ни о соучениках Тревора, других нео-нацистов в фильме тоже нет. Он одиночка, сгусток ненависти, устраивающий системе проверку на прочность. Система тем временем не выглядит жестокой и бездушной. Куратор Тревора прекрасно понимает, насколько тот умён, и ищет для него возможности лучшего будущего; руководитель центра прилагает силы, чтобы заинтересовать подопечного хоть чем-то созидательным (ведь любителю угонять машины должны понравиться автогонки); ещё один чиновник по делам несовершеннолетних наглядно расписывает, как юноша оказался там, где оказался, и убедительно объясняет, где он окажется дальше, если не встанет на путь исправления. Тревор смотрит на него наглыми глазами, в которых нет страха. Он не собирается исправляться.
И отрицая системность, он не перестаёт требовать. Соблюдения прав, карманных денег, полагающегося обеда. Раздражённый и раздражающий, будто созданный, чтобы вытаскивать из людей худшее, он насмешливо кичится своим малолетством, хотите наказать меня как взрослого, ан нет, не сможете.
Вроде не придавая значения тёмному цвету кожи своего нового соседа по комнате, Тревор легко вовлекает его в совместный вандализм, в итоге полностью нивелируя наработанное тем «хорошее поведение». Снова бьёт витрины, ночью и среди бела дня. Идёт сквозь город, снимая и выкидывая одежду, не стремящийся ни к чему, не готовый ни на один компромисс, ведомый лишь вечным зовом - зовом тюрьмы.
Ещё не мужчина, он точно не считает равными себе взрослых членов общества. Все они для него «дрочилы» (wankers), слабаки, подчиняющиеся несправедливому порядку вещей. Его ненависть к приезжим и чернокожим кажется способом выплеска ярости на мир, как оказалось, устроенный не так, как надо.
Скромный театральный опыт юного лидинг-мэна, выражавшийся в способности держать напряжение в длительных сценах, был успешно интегрирован в кинореальность благодаря работе оператора Криса Менгеса со стедикамом. Менгес идёт по пятам Рота практически в каждой сцене фильма. Так брызги разрушительной энергетики исполнителя роли бережно собраны в гармоничное пространство фильма.
В финале сценария Дэйвида Лилэнда, впоследствии прославленного режиссёра, зрители должны были увидеть неунывающего Тревора на исправительных работах для заключённых. Из-за недопонимания между сценаристом — художественным руководителем проекта — и режиссёром Аланом Кларком эта сцена не получилась такой, как задумано. Поэтому мы прощаемся с Тревором, запертым в камере, изолированным, но несломленным. Будь он сотню раз не прав, это человек незассавший. А значит свободный.
Десятилетие спустя Рот, решивший предпринять попытку продолжить карьеру в США, сыграл американца в фильме режиссёра-дебютанта Квентина Тарантино. «Бешеные псы» (Reservoir Dogs, 1991, выпуск 1992) ознаменовали старт одной из выдающихся авторских карьер в истории кино. Моментально ставшая культом в инди-среде, эта картина серьёзно повлияла на творческое развитие и зрительское восприятие пяти главных актёров — легендарного Харви Кейтела и его ещё относительно молодых партнёров, Рота, Майкла Мэдсена, Стива Буссеми, Кристофера Пенна.
В нелинейном изложении сюжета о не вполне удавшемся ограблении ювелирного магазина (само ограбление так и не покажут) персонажи представлены параллельно в двух таймлайнах. Только в середине фильма раскрывается, что полицейским, внедрённым в банду, чтобы следить за гангстерами, был герой Тима Рота, известный под никнеймом Мистер Оранжевый.
Это роль-перевёртыш, технически самая сложная в фильме. Узнав, что герой работает под прикрытием, мы вынуждены переосмыслить всё его предыдущее поведение. Рот показывает нам человека, переживающего синдром самозванца, тщательно скрывающего свой страх быть непризнанным в качестве своего - вот он пытается поддержать разговор про женщин-полицейских в сериалах, не может сходу вспомнить Терезу Грейвс и невпопад называет имя другой актрисы из другой эпохи.
Чтобы произвести должное впечатление, актёрские способности понадобятся уже персонажу, когда ему предстоит рассказать от своего лица смешной случай из жизни наркоторговцев («тут блядь четыре страницы текста, мне что, всё это говно учить?»). В сцене-иллюстрации этой истории Рот соответственно изображает дилера, переживающего нервные минуты, на этот раз опасаясь разоблачения со стороны патрульных полицейских.
Скрытый страх контрастирует с настоящей паникой, охватывающей Оранжевого после налёта. Дела пошли не так не только у преступников, но и у служителя порядка, получившего пулю в живот и застрелившего в ответ случайную женщину - в этой эпизодической роли появляется dialogue coach Сюзанн Челесте, личный преподаватель Рота по американскому акценту, продолжившая работу с ним и в дальнейшем (несмотря на то, что была убита в кадре в ответ на мучительные занятия). Ранение, вероятно летальное, не только причиняет сильнейшую физическую боль, но и полностью выбивает из колеи, герой не способен ни забыть о своём профессиональном долге, ни что-либо делать для его выполнения. Остаётся ждать, когда приедет организатор ограбления, и полиция выберется из укрытия, чтоб его арестовать.
Рядом с мистером Оранжевым находится другой грабитель, его непосредственный партнёр, мистер Белый. Он делает всё возможное, чтобы облегчить участь напарника: не бросает
его с огнестрельным ранением на месте преступления, подбадривает, отвозит туда, где, как думает, ему в конце концов окажут неофициальную медицинскую помощь.
Профессиональная деформация работающих в тылу врага выражается в возникновении психологической привязанности к новой, выдуманной жизни. Ещё встречаясь с куратором своего прикрытия, будущий Оранжевый комплиментарно отзывается о закадровом персонаже, вероятно преступнике, подтвердившем его криминальное реноме. И тут же получает веский ответ: «Лонг-Бич Майк не хороший парень. В нём нет ничего хорошего. Он сука (scumbag), сдавшая своих». Общаясь с Белым, Оранжевый пытается установить товарищеские отношения со старшим подельником, чтобы выведать его настоящее имя (Ларри), откуда он (Висконсин) и т.д. Полицейский обманывает во имя Закона, чтоб затем почти одновременно убедиться не только в том, что его партнёр — хладнокровный убийца, но и что он действительно считает его своим другом (эта мелодраматическая коллизия позаимствована из фильма Ринго Лэма «Город в огне»).
Выбор, который встаёт перед героем Тима Рота в финале, может показаться искусственным, противоречащим логике его профессии, а принятое им решение — бессмысленным, отрицающим элементарный инстинкт самосохранения. Но поле битвы Добра и Зла всегда пролегает в душе конкретного индивидуума. Своим выбором Оранжевый, нет, теперь уже снова Фредди, освобождается от уз земного обмана и выполняет главное обязательство человека - быть честным по отношению к себе.
Подобно своему герою, внедрившемуся в общество бандитов, европеец Рот проник в мир американского шоу-бизнеса, выдвигался на соискание премии «Оскар», на протяжении трёх сезонов был главной «звездой» популярного телешоу. Ещё четверть века спустя после первой встречи с Тарантино, уже в статусе мэтра, Рот исполнил главную роль в англоязычном фильме мексиканского производства «Хроник» (Chronic, 2015, Мишель Франко), попавшем в конкурсную программу Каннского кинофестиваля и удостоенном там приза за лучший сценарий.
Это снова фильм, где Рот присутствует на экране в каждой сцене, но в отличие от «Сделано в Британии» снятый не мобильной камерой, а почти полностью статичными планами.
Дэйвид работает сиделкой, преимущественно у полностью или частично обездвиженных хронических больных — труд, который требует, буквально, усидчивости, терпения, кропотливого подхода к заурядным вещам. Он спокоен, уравновешен, поддерживает себя в хорошей физической форме. И кажется пустой оболочкой — своей личности у него как будто нет.
Вот он приложение и продолжение пациента, незаметный исполнитель гигиенических и остаточно-социальных функций. А вот — наедине с собой, тоже обращается к чьей-то чужой жизни, следит за девушкой, затем смотрит фотографии на её странице в социальной сети.
За внешней сдержанностью Дэйвида, разумеется, личная трагедия, приведшая к распаду его семьи. Объект пристального внимания - дочь, выросшая без него, с которой он не решается заговорить. Его решение посвятить себя «helping people, supporting people» и следующее из него нездоровое симбиотическое существование — единственно возможный способ выживания.
В скупой выразительности образа Дэйвида Тим Рот достигает абсолютной вершины артистической самореализации. Персонаж не просто не даёт воли эмоциям — кажется, что за душой у него выжженная земля. И в этом своём состоянии он бережно проживает уходящие жизни других людей, становясь им не только конфидентом, но добрым ангелом. Осмысляя такой тип отношений, ни актёр, ни режиссёр не допускают мелодраматизма.
События, вырывающие героя из равномерности его сна, заставят и камеру единожды сорваться с места. Он встретится с бывшей женой, им давно не в чем обвинить друг друга, поговорит с дочерью, возможно в чём-то окажется для неё примером.
В этой жизни, сбивающей с ног, никогда не сдавайся, даже если сдаёшься. Вставай, делай, что ещё можешь, пока Господь не сжалится над тобой, признав, что миссия выполнена.
